Ритска сидел в комнате. Ему снова пришлось закрыть дверь на защелку, чтобы мать не могла войти. За стеной слышались глухие удары и какие-то крики. Мальчик давно перестал обращать на них внимания. Больше всего его сейчас беспокоило то состояние, в котором он оказался. Он один. Слишком резкая и отчетливая мысль. Он часто оставался один. После смерти... мнимой смерти, поправил сам себя Ритска... после исчезновения Семея из его светлой и яркой жизни, он постоянно был один. Пока не пришел Соби.
Слишком яростно он ворвался в жизнь Ритски. Слишком много внимания требовал. Слишком настойчиво повторял словно заклинание эту дурацкую фразу. "Я люблю тебя, Ритска". Он любил по приказу. Но об этом думать не хотелось. И дело не в том, что Ритска поверил ему. И даже не в том, что ему было теперь нестерпимо больно, ведь Соби бросил его. Бросил, ради своего единственного и любимого хозяина. Ради Семея. Больше всего сейчас мальчика пугала мысль, что его оставили одного. Показав жизнь, которой он должен жить как Жертва. Втянув во все эти срожения. Дав понять что без бойца он никто. Его бросили одного.
Сжав кулаки на коленях, мальчик сидел на кровати низко опустив голову и изо всех сил старался сдержать слезы. Только тут и сейчас он мог позволить себе эту слабость. Никто и никогда не должен этого видеть. То, как ему больно, как плохо и страшно. То, чьл яростно стараясь не поддаваться ему, Ритска все таки привязался к Агатсуме. Глупо. Как глупо. Он ведь знал что так и будет. Его предупреждали, что Соби ни его Боец. Что им придется расстаться. Но не так. Не теперь. Ритска не хотел этого. Никогда. Он готов был терпеть постоянные домогательства Соби, его ложь и частые исчезновения. Да все что угодно, лишь бы он все так же продолжал находиться рядом. Чтобы снова постучал в дверь балкона. Он снова хотел услышать эти глупые и давно уже не нужные слова.
- Соби, придурок... - не выдержав напряжения, мальчик бросился на кровать и разрыдался. - ненавижу, ненавижу, ненавижу.....
Как когда-то для самого Агатсумы были слова любви, так для маленького Ритски стали слова ненависти заклинанием, которым он пытался выжечь все, что успел оставить после себя Соби в его душе. Вытравить все до последней капли, до последнего слова, последнего вздоха. Не помнить его прикосновений, его взглядов, его поцелуев. Забыть его образ и его имя. Забыть, что он вообще существует. Теперь он тоже мертв. Как когда-то Семей. Теперь и Соби тоже...
Но как бы он ни повторял эти слова, Ритска понимал, что никогда не забудет. Ни секунды той короткой но полной неожиданностей жизни. Жизни рядом с Соби.
Слезы уже давно высохли, дыхание выравнялось, а серцебиение прошло в норму. И лишь пустьй, бессмысленный взгляд, устремленный в стену говорил о том, что мальчик все еще не спит. Он просто все глубже уходил в себя.
